|
|
Л. Г. Андреев.
В бесспорном — спорное.
Текст
воспроизводится по изданию: Зарубежная литература второго тысячелетия.
1000-2000. Учеб. пособие / Под ред. Л. Г. Андреева. - М.:
Высшая школа, 2001. С. 3-7. Предлагаемое
вниманию читателей учебное пособие предназначено прежде всего для
аспирантов и студентов, обучающихся в магистратуре. Эти высшие образовательные
циклы не обеспечены соответствующей их задачам учебной литературой.
На этой стадии обучения необходимо подведение итогов освоения той
или иной специальностью, творческое осмысление проблемных результатов
- а приходится иметь дело с необозримым пространством тысячелетней
истории, на поле которого произрастало бесчисленное множество плодов
художественного творчества, зафиксированных во множестве учебных
пособий, многотомных историй различных литератур, монографий и статей,
справочников и энциклопедий!
Подготовленное авторским коллективом МГУ пособие отличается, вопервых,
предельной концентрацией этого фактического материала, что достигается
его осмыслением и раскрытием через освещение ключевых вопросов,
важнейших идейно-эстетических комплексов - от средневековья до модернизма.
Таким образом выполняемая в данном исследовании задача неизбежно
приобретает смысл подведения итогов, что совпадает с объективной
потребностью, диктуемой переживаемой ныне датой - началом третьего
тысячелетия, началом Новой Эры.
Какие, однако, итоги можно подводить, когда речь идет о художественной
деятельности, которая отличается от всякой другой тем, что плоды
этой деятельности неповторимы, возникают как "разовое"
произведение творческой фантазии?! К истории искусства, как известно,
не может быть применено понятие прогресса. Изменяется все - само
искусство, условия его бытования, общественная его роль, подлинная
революция происходит в технике письма и печатания - от гусиного
пера до компьютера! Но набранное компьютером не "лучше"
написанного пером - оно просто-напросто совсем иное. Более того,
в сфере искусства действует особый оптический эффект, определяемый
накоплением жизненного опыта, обогащением и усложнением мировидения,
которое проецируется на создания искусства - так, например, Дон
Кихот или Гамлет сегодня несоизмеримо более крупные и содержательные
фигуры, нежели те, которые предстали в сознании их современников.
Вопрос об итогах усложняется тем, что "разовые" продукты
творческой индивидуальности суть воплощенная загадка, которую не
дано разгадать,- эта загадка в иррациональности творческого импульса
и эстетического результата. Л.Н.Толстой повторял, что искусство
начинается с "чуть-чуть", то есть с чего-то едва уловимого,
ускользающего от однозначных определений. Анна Ахматова и вовсе
предупреждала - "когда б вы знали, из какого сора растут стихи,
не ведая стыда...". Шедевры прекрасного - из "сора"!
В этой неразгаданности эстетического заключена исключительная привлекательность
искусствоведения, предоставляющего счастливую возможность приобщения
к тайне, возможность сотворчества, соучастия в процессе сознания
(Толстой: критик - это несостоявшийся писатель).
Однако существует наука, и она не гадает на кофейной гуще, а пользуется
понятиями, строгой терминологией, обобщениями, то есть оперирует
не субъективным, а объективным. Как же от субъективного выйти к
объективному, к социальному?
Выдающийся психолог Л.С.Выготский доказывал, что "искусство
есть социальное в нас... Очень наивно понимать социальное только
как коллективное, как наличие множества людей. Социальное и там,
где есть только один человек и его личные переживания. И поэтому
действие искусства... есть действие социальное" 1.
Убедительно критикуя фрейдизм с его пансексуальностью и культом
бессознательного, Выготский писал: "Искусство как бессознательное
есть только проблема; искусство как социальное есть разрешение бессознательного
- вот ее наиболее вероятный ответ" 2.
Для Л.С.Выготского не было сомнений в том, что "социологическое
рассмотрение искусства не отменяет эстетического, а, напротив, настежь
открывает перед ним двери..." 3.
М.М.Бахтин мысль о "социальном действии" искусства сделал
одной из основополагающих идей своей эстетики в соответствии со
своим пониманием внутреннего мира человека. Он писал: "Важнейшие
акты, конституирующие самосознание, определяются отношением к другому
сознанию (к ты). Отрыв, отъединение, замыкание в себе как основная
причина потери себя самого. Не то, что происходит внутри, а то,
что происходит на границе своего и чужого сознания, на пороге. И
все внутреннее не довлеет себе, повернуто вовне, диалогизировано,
каждое внутреннее переживание оказывается на границе, встречается
с другим, и в этой напряженной встрече - вся его сущность. Это высшая
степень социальности (не внешней, не вещной, а внутренней)"
4.
Идея внутреннего диалога как высшей ступени социальности чрезвычайно
перспективна. Отсюда для М. М. Бахтина выход к важнейшему пониманию
произведения искусства как части "всей культуры эпохи"
("литературу нельзя изучать вне целостного контекста культуры"),
отсюда понятие "большого времени": "пытаясь понять
и объяснить произведение только из условий его эпохи, - писал Бахтин,
- только из условий ближайшего времени, мы никогда не проникнем
в его смысловые глубины. Замыкание в эпохе не позволяет понять и
будущей жизни произведения в последующих веках, эта жизнь представляется
каким-то парадоксом. Произведения разбивают грани своего времени,
живут в веках, то есть в большом времени..." 5.
"Большое время", по Бахтину, - единство "процесса
становления культуры человечества", взаимосвязь составляющих
элементов в динамике, в непрерывном обогащении созданных духовных
ценностей, в обнаружении все новых и новых смыслов. От "внутреннего
диалога" - к большой Истории.
Естественная, органическая социологичность искусства - еще одна
сторона привлекательности для исследователя. Всякое знание специализировано
и ограничено рамками предмета. Лишь искусство являет собой некий
универсум, сосредоточивающий в себе бытие человеческое как целостность,
во всех проявлениях - по этой причине понимание искусства требует
не только специфического вкуса, помогающего приобщению к тайне творчества,
но и профессиональной ориентации в пределах истории, социологии,
философии, психологии. "Филология - это высшая форма гуманитарного
образования, форма, соединительная для всех гуманитарных наук"
6.
Но особое место в этом соединении занимает история: "Только
историзм способен избавить нас от "мещанства в науке",
к которому я отношу вкусовщину, краснобайство, поиски эффектных
концепций и в конечном счете - крайний субъективизм. История не
только мать истины, но исходная точка для художественных оценок
произведения искусства" 7.
Исторический критерий эстетических оценок - качество прежде всего
русской литературоведческой традиции. Закономерно, что на базе влиятельного
в России второй половины XIX в. культурно-исторического направления
(формировавшегося, правда, под сильным влиянием западноевропейских
его создателей, И. Тэна, Г. Брандеса), возникла школа исторической
поэтики, закономерно и сохранение его прочных позиций до нашего
времени 8.
"Историзм является фундаментальным принципом в подходе к гуманитарным
наукам, а историческая поэтика остается "привилегированной
областью применения исторического принципа", хотя историческая
поэтика изучает прежде всего поэтические формы и категории"
9.
К богатейшей традиции русской историко-литературной науки примыкают
и авторы данной коллективной работы. Само собой разумеется, за сто
лет, прошедших со времени деятельности создателя исторической поэтики,
крупнейшего литературоведа XIX столетия Александра Николаевича Веселовского
(1839-1906) 10,
существенно изменился и исторический подход к литературе, понимание
Истории и - во многом - сама История. Современный историко-типологический
метод обогащен разработанными в XX в. способами интерпретации текста
и его взаимоотношений с контекстом. Но при всем том субъективно
созидаемая (и пересозидаемая) История - объективная реальность,
а не постмодернистское марево гаснущих на глазах истин.
Мы исходим из понятия бесспорного - к бесспорному принадлежит история
как совокупность документально подтверждаемых фактов и объективного
смысла этих фактов, устанавливаемого наукой в ходе длительной дискуссии.
К бесспорным "фактам" относится и реальное содержание
этапов литературного процесса, в рамках которых произведение искусства,
этот "разовый", неповторимый продукт воображения художника,
систематизируется и типологизируется объективной логикой движения
Истории. Так, тысячелетие своей заключительной границей имеет не
только календарную дату, 2000-й год, но уже сложившийся переломный
момент конца XX в., период "Конца Истории". Начальный
момент тоже установлен исследователями 11,
традиционным и устоявшимся в науке является понятие "эпох"
- средневековья и Возрождения, XVII в.; XVIII в.; XIX и XX вв.,-
в соответствии с которым строится и настоящая работа.
"В рамках" - это, конечно, определение относительное.
"Рамки", как все границы, относительны настолько, что
можно понять желание спросить - "где же искать XIX век?".
Пафосом таких поисков насыщена "Литература второго тысячелетия".
Авторы этой книги недавно принимали участие в коллективном научном
труде, в котором на обширном и разнообразном материале было показано,
что в истории культуры действует фактор "длинных волн"
(сопоставимый с понятием "большого времени" Бахтина),
что границы не только разделяют, но и соединяют "на переходах",
в процессе формирования нового качества, что само понятие "границы"
выступает в роли метафоры индивидуального художественного поиска
12.
В бесспорном - спорное. Бесспорное - не египетская пирамида, раз
и навсегда возвышающаяся такой, какой она есть, некой данностью.
Бесспорное - это момент в процессе познания, а познание - это сомнение,
это вопрошание. Мыслить - значит сомневаться, значит вести нескончаемый
диалог. Научить мыслить - задача преподавания и задача предлагаемого
учебного пособия, "брехтовская" задача. Проблемы в нем
не декларируются, но обсуждаются, и к этому процессу критического
осмысления приглашаются читатели, приглашаются учащиеся.
Понятие итога поэтому имеет здесь особый смысл - не столько подытоживания
того, что сделала литература за тысячелетнюю свою историю, сколько
воспитания готовности и способности пройти путем познания этой истории,
обогащающей бесценным опытом, поволяющим ответить на вызовы Новой
Эры.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Выготский Л. С. Психология искусства. М., 1987. С. 238. (обратно)
2 Там же. С. 183. (обратно)
3 Там же. С. 8. (обратно)
4 Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М.,
1986. С. 330. (обратно)
5 Там же. С. 350. (обратно)
6 Лихачев Д. С. О филологии. М., 1989. С. 206. (обратно)
7 Там же. С. 38. (обратно)
8 Одно из убедительных тому подтверждений - публикация
в 1994 г. коллективной монографии "Историческая поэтика. Литературные
эпохи и типы художественного сознания" (М., 1994). (обратно)
9 Мелетинский Е.М. Введение в историческую поэтику
эпоса и романа. М., 1986. С. 2. (обратно)
10 Нелишне заметить, что А. Н. Веселовский был
организатором первого в России романо-германского отделения (в Петербургском
университете). (обратно)
11 Например: "Хорошо известно, что X-XIII
вв. - это классика европейского средневековья. Весь комплекс культуры
достигает в это время предельной для данного исторического периода
выразительности и завершенности. До X в. социально-политическая
система явно еще не устоялась" - см.: Андреев М.Л. Средневековая
европейская драма. Происхождение и становление (X-XIII вв.). М.,
1989. С. 12. Ср. также: Лихачев Д. С. "Я хочу рассмотреть жизнь
русской литературы X-XVII вв., от ее рождения и до начала зрелых
лет" // Лихачев Д. С. О филологии. М., 1989. С. 129. (обратно)
12 "На границах". Зарубежная литература
от средневековья до современности. М., 2000. (обратно). |